Рядом жужжал Нед, подбирая громил и разнося их по камерам.

Не знаю что повлияло на мое решение. Возможно, синяя спина Неда, маячившая перед глазами. Или мне просто надоело увиливать? Внутренне я был подготовлен к этому решению. Я осторожно отцепил золотой значок начальника и прицепил его на место своего, старого.

— Новый начальник полиции Найнпорта, — сказал я, ни к кому не обращаясь.

— Да, сэр, — проходя мимо, сказал Нед. Он опустил арестованного на пол, отдал мне честь и снова взялся за работу. Я тоже отдал ему честь.

Больничная машина умчалась с ранеными и покойниками. Я злорадно игнорировал любопытные взгляды санитаров. После того как врач забинтовал мне голову, все встало на свое место. Нед вымыл пол. Я проглотил пять таблеток аспирина и ждал, когда перестанет колотиться сердце и я обрету способность обдумать, как быть дальше.

Собравшись с мыслями, я понял, что двух мнений быть не может. Это очевидно. Решение пришло мне в голову, когда я перезаряжал пистолет.

— Пополни запас наручников, Нед. Мы идем.

Как и всякий хороший полицейский, он не задавал вопросов. Уходя, я запер дверь и отдал ему ключ.

— На. Весьма вероятно, что к вечеру, кроме тебя, других полицейских в Найнпорте не будет.

Я ехал к дому Китайца Джо как можно медленней. Пытался найти другой выход из положения. Его не было. Убийство совершено, и притягивать к ответу надо было именно Джо. А для этого необходимо его арестовать.

Из предосторожности я остановился за углом и коротко проинструктировал Неда.

— Эта комбинация бара и воровского притона является исключительной собственностью того, кого мы будем называть Китайцем Джо до тех пор, пока ты не выберешь времени сказать мне, кто он на самом деле. С меня хватит, надоело! Нам надо войти, разыскать Джо и передать его в руки правосудия. Ясно?

— Ясно, — суховатым профессорским тоном ответил Нед. — Но не проще было бы арестовать его сейчас, когда он отъезжает от дома вон в той машине, а не ждать его возвращения?

Машина мчалась по боковой улице со скоростью шестьдесят миль в час. Когда она проезжала мимо нас, я увидел Джо, сидевшего на заднем сиденье.

— Останови их! — закричал я главным образом самому себе, потому что сидел за рулем. Я одновременно нажал на акселератор и рванул рычаг переключения скоростей, но толку от этого не было никакого.

Остановил их Нед. Крик мой прозвучал как приказ. Нед высунул uолову наружу, и я сразу понял, почему большая часть приборов смонтирована у него в туловище. Наверно, мозг тоже. В голове, разумеется, оставалось мало места, раз там была запрятана такая пушка.

Семидесятимиллиметровое безоткатное орудие. Пластинка, прикрывавшая то место, где у людей бывает нос, скользнула в сторону, и показалось большое жерло. Здорово сделано, если подумать. Точно меж глаз, чтобы было удобно целиться. Орудие помещено высоко, лазить за ним не надо.

Бум! Бум! Я чуть не оглох. Разумеется, Нед был прекрасный стрелок — я тоже был бы прекрасным, имей я вычислительную машину вместо мозга. Он продырявил задние скаты, и машина, зашлепав по мостовой, встала. Я медленно выбирался наружу, а Нед рванулся вперед со спринтерской скоростью. На этот раз они даже не пытались бежать. Остатки их мужества улетучились, когда они увидели меж глаз Неда дымящееся жерло орудия. Роботы аккуратны в этом отношении, и, надо думать, он нарочно не убрал торчавшую пушку. Видимо, у них в школе роботов проходят психологию.

В машине сидели три человека, и все они задрали руки вверх, как в последнем кадре ковбойского фильма. Пол машины был уставлен любопытными чемоданчиками.

Сопротивления никто не оказал.

Китаец Джо только заворчал, когда Нед сказал мне, что настоящее имя Джо — Стэнтин и что на Эльмире его ждут не дождутся, чтобы посадить на электрический стул. Я обещал Джо-Стэнтину, что буду иметь удовольствие доставить его на место в тот же день. Пусть он и не пытается увильнуть от наказания при помощи местных властей. Остальных будут судить в Канал-сити.

День был очень хлопотный.

С тех пор наступило спокойствие. Билли выписался из больницы и носит мои сержантские нашивки. Даже Фэтс вернулся, хотя теперь он время от времени трезв и избегает встречаться со мной взглядом. Дел у нас мало, так как город наш стал не только тихим, но и честным.

Нед по ночам патрулирует по городу, а днем работает в лаборатории и подшивает бумаги. Возможно, это не по правилам, но Неду, кажется, все равно. Он замазал все пулевые царапины и непрерывно начищает значок. Не знаю, может ли быть счастливым робот, но Нед, видимо, счастлив.

Могу поклясться, что иногда он жужжит что-то себе под нос. Но, разумеется, это шумят моторы и прочие механизмы.

Если задуматься, то мы, наверно, создали прецедент, сделав робота полноправным полицейским. С завода еще никто не приезжал, и я не знаю, первые мы или нет.

Скажу еще кое-что. Я не собираюсь оставаться навечно в этом захудалом городишке. Приискивая новую службу, я уже написал кое-кому

Поэтому некоторые будут очень удивлены, узнав, кто станет их новым начальником полиции после моего отъезда.

Перевод с английского Дмитрия Жукова.

Сергей Павлов

БАНКА ФРУКТОВОГО СОКА

— Мирза, хочешь галету? Держи! Робот растерянно вертит галету.

— Что я должен сделать? — осведомляется он своим трескучим голосом.

— Съесть ее, дурак.

— Галета — пища людей, — флегматично отвечает робот.

— Тебе сколько лет, Мирза?

— Пять лет я принимаю и выдаю информацию.

— Ну вот. А я занимаюсь этим уже двадцать пять лет. И не тебе меня учить, молокосос. Понял?

— Что такое молокосос? Горин расхохотался.

— Отстань от него, — поморщился Ильин. — Вечно ты засоряешь ему блок информации.

— Ну нет, — возразил Горин, ловко вскрывая банку с фруктовым соком. — Если уж его угораздило попасть в наше общество, то пусть, по крайней мере, усвоит несколько мужских привычек.

— Мужчины — лучшая часть человечества, — заявил робот.

Ильин поперхнулся консервированным молоком и строго посмотрел на хохочущего товарища.

— Давно хотел спросить: чем объяснить твою, мягко выражаясь, странную манеру смеяться по малейшему поводу?

— Ты сухарь! Населить космос смехом — значит сделать его обитаемым. Этот неписаный закон космонавтов я двенадцать земных месяцев усваивал на Меркурии.

— Этим язвительным тоном ты тоже обязан Меркурию? — продолжал Ильин.

— Эх, старина, поживешь в космосе с мое — узнаешь.

Ильин впервые участвовал в межпланетной экспедиции, и его несколько задевал шутливо-покровительственный тон Горина.

Резкий звонок возвестил конец отдыха. Они помогли друг другу закрепить шлемы, и, проверив герметичность скафандров, открыли нижний люк бункера. Грушеподобное тело робота первым протиснулось в переходную камеру.

Горин на четвереньках вполз в заиндевелый каменный мешок. Он отрегулировал освещение, устроился поудобнее на левом боку и включил агрегат. Голубой луч вошел в красноватую твердь. Где-то рядом в своем забое так же вгрызался в породу Ильин.

«Сегодня взорвем монолит, — мысленно прикинул Горин, — и завтра, если все пойдет гладко, можно начать бурение скважины».

Инженер-селенолог по профессии, он с самого начала посвятил себя трудной, подчас опасной, но увлекательной работе по изучению недр планет земного типа. Три года назад участвовал в комплексной экспедиции на Меркурий. На всю жизнь запомнились ему вспененная пятнистая поверхность планеты, близкий, иззубренный скалами горизонт, лужицы расплавленного свинца и громадный пылающий шар беспощадного Солнца… И еще запомнилась тогдашняя мечта: вернуться на Землю и бесконечно долго наслаждаться голубыми океанами ее воздуха и воды, зеленью лесов и полей. Когда экспедиция закончила работу, он ходил по улицам города и долго не мог привыкнуть ч жизнерадостной суете людского потока. Красивые здания — а широких проспектах почему-то казались ему игрушечными. А потом он вдыхал волнующий аромат полевых цветов, и его наполняла непонятная грусть; капли росы, сверкающие в траве, казались звездами…